местная религиозная организация
ОБЩИНА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ БОЖИЕЙ МАТЕРИ ДЕРЖАВНАЯ Г.ТВЕРИ

Основа мировоззрения Богородичной церкви - это соединение православия и русской интеллигентской культуры, признающей авторитет старцев, писателей, художников, царской семьи, поэтов Серебряного века.

В рамках официальной идеологии Русской православной церкви отождествление православия и русской культуры является настолько общим местом, что странно даже представить, что этого общественности и не хватало в православии. Православная форма и пророческое христианство создали церковь, о которой мечтает любой восторженно и романтично настроенный русский интеллигент. Для многих последователей этой церкви мечта сбылась.  

Религиозное движение, возникшее в конце 1980-х годов в результате проповеди архиепископа Иоанна (Вениамина) Береславского, — Православная церковь Божией Матери Державной (ЦБМД) — было связано с российской народной православной традицией, с миром старцев и стариц, легендами и пророчествами, постоянно возникающими в околомонастырской среде. 

Интеллигентский интерес к православию перерос в нечто большее — поиски мистики в откровениях свыше и в катакомбном православии мучеников ГУЛАГа, которые были настоящими героями-рыцарями для советского верующего интеллектуала.

В 1984 г. Береславский получил первое откровение Богородицы, с этого года он стал для своих последователей пророком. Эти откровения Богородицы, которые он с тех пор получает постоянно, и стали основой нового постоянно развивающегося и меняющегося вероучения.

После ухода из РПЦ Московского патриархата последователи Иоанна Береславского называли себя ветвью Истинно – православной церкви (катакомбной ветви), использовали традиционную православную символику и облачения. 

В эпоху, когда происходило переосмысление советской истории и общество узнавало имена неведомых мучеников того времени, члены Богородичной церкви переживали борьбу с «красным драконом» наяву. В первой половине 1990-х годов в Богородичной церкви утвердилась атмосфера монашеского аскетизма. Богородичная церковь в это время представляла собой систему замкнутых полуподпольных общин с жестким распорядком дня, аскетической молитвенной практикой и изнуряющими постами. В такого рода общинах все члены считались богородичными монахами, к которым предъявлялись строгие требования. 

Береславский и окружавшие его епископы и священники считали, что все должны быть «героями веры», монахами, обязанными и способными выдерживать всю тяжесть аскетического подвига, и это в каком-то смысле делало членов церкви современными православными святыми.

С середины 1990-х годов произошел быстрый отказ от жесткого аскетизма, практики авторитарного старчества и женоненавистничества. В интервью автору настоящей статьи 14 июня 2001 г. сам архиепископ Иоанн Береславский указывал на два принципиальных изменения в жизни Богородичной церкви в отличие от «Богородичного Центра» 1990-х годов: переход от жесткого и аскетичного «иосифлянства» к строительству открытой и свободной церкви, появление в этой связи «новых просветленных лиц» в общинах.

Резкие призывы Береславского, его крайняя эмоциональность, неожиданная артистичность, стремление «заставить» паству беспрекословно следовать «духовным» требованиям своего лидера — все это стало объясняться «стремлением пробудить постатеистическое общество от коммунистического безбожного сна». 

Богородичное мировоззрение отличает глубокое включение исторических сюжетов, образов и создателей шедевров художественной культуры в само содержание вероучения, в его экклесиологию и сотериологию. Члены семьи императора Николая II, исторические персонажи, церковные деятели, создатели художественных произведений становятся в учении архиепископа Иоанна столь же значимыми фигурами, как Иоанн Креститель, Богородица, да и сам Иисус. «На тонком плане» они даже подменяют друг друга. 

Традиционный для русской интеллигенции возвышенный пиетет перед творцами и созданными ими образами, перед теми, кто нес людям духовное освобождение, достигает у богородичников высшего развития и приводит к включению их напрямую в Благую Весть о Спасении (как выразился бы Береславский, «обожении»). Андрей Первозванный, Нил Сорский, Лев Толстой, Бердяев, Розанов непосредственно продолжают евангельский сюжет после Пятидесятницы. Некоторые высказывания Береславского можно понять и так, что то же сакральное значение имеют и Мусоргский, и Пушкин, и Гоголь. Несмотря на наметившуюся в последние годы западноевропейскую ориентацию в развитии вероучения, в соответствии с традицией, зародившейся в интеллигентской среде еще в XIX в., сакральны только русские писатели. 

Творческий подход к вере и богословию является одним из главных интеллигентских свойств Богородичной церкви. С середины 1990-х годов в ее организации усиливаются демократические начала. В то же время все сильнее проявляется отдаление от традиционного православия. Вероучение, каждый год прирастающее одним-двумя томами пророчеств архиепископа Иоанна, становится вполне автономным религиозным феноменом.

И наконец, после 2000 г., когда политические условия существования богородичников в России резко ухудшились, архиепископ Иоанн и некоторые его сподвижники много времени для обеспечения собственной безопасности стали проводить вне России. С этого времени в вероучении и богослужебной практике появляются многочисленные заимствования и оригинальные интерпретации религиозных и художественных сюжетов западноевропейского происхождения. В частности, важным элементом вероучения становится миф о Святом Граале и по-своему переосмысленные история и вероучение катаров. 

С одной стороны, сам статус Береславского — пророка, из уст которого звучит Божественная Истина, предполагает его непререкаемый авторитет. Авторитаризм внутренней жизни церкви должен был бы являться и следствием склонности к монашеской аскезе, особенно сильно проявившейся в первой половине 1990-х годов.

Однако авторитарные тенденции в жизни церкви не получили серьезного развития. Одна из главных причин — личность самого Береславского, натуры художественной и эмоциональной, чуждой организаторской работе, не способной (а, возможно, и действительно не желающей) создавать формализованную, жестко структурированную организацию. Неформальный харизматический авторитет, которого он достиг среди своих последователей, его вполне устраивает.

Идеология богородичников, в которой центральное место занимают идеалы свободы, личных отношений с Богом, творчества, также препятствует авторитарному развитию церкви. Постоянное осуждение бюрократизма, авторитаризма и формализма РПЦ и Католической церкви является существенным препятствием формализации и бюрократизации в самой Богородичной церкви.

Не последний фактор, сдерживающий развитие авторитарных тенденций, — принципиально демократическая позиция богородичников в политической сфере, постоянно декларируемая ими по крайней мере с конца 1980-х годов. Береславский приветствовал победу над ГКЧП в 1991 г., победу Ельцина над Верховным советом в 1993 г., всегда резко осуждал коммунизм, фашизм, русский национализм, любые формы диктатуры. 

Постсоветская история показала, что Богородичная церковь осталась уникальным околоправославным течением «рыцарей Божией матери», любителей пророческой поэзии и сторонников демократии. Официальная Московская патриархия действительно стала, как и в советское время, полной противоположностью свободной интеллигентской культуре (за исключением отдельных приходов).

В Богородичной церкви бурное эмоциональное православное богослужение и почитание Божией Матери соседствует с образами из художественных произведений и элементов теософии с реинкарнацией, воплощением духов того или иного святого в другом человеке. А это уже отражает другой известный феномен — сочетание в массовом сознании православия с набором суеверий, веры в оккультизм, астрологию, НЛО, реинкарнацию, духов и т. д. Иоанн Береславский и его последователи создали церковь, где такое православие упорядочивается и наполняется новыми образами давно идеализируемых персонажей — Николая II, русских писателей и восторженных рыцарей Богородицы. 

Роман Николаевич Лункин (род. 13 июня 1976) — российский религиовед, журналист и публицист. Кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института Европы Российской академии наук, сотрудник Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН, сотрудник «русской группы» Кестонского института в Оксфорде, один из авторов энциклопедии «Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания». С 2006 года — ответственный редактор научно-популярного журнала «Религия и право» и заместитель главного редактора научного журнала РАН «Современная Европа». 

С октября 2008 года — директор Института религии и права, основанного некоммерческим партнёрством «Славянский правовой центр».

Роман Лункин является автором научных работ по социологии религии и общественно-политической проблематике как на русском, так и на иностранных языках, а также нескольких сотен публицистических статей на правозащитную и религиозно-общественную тематику.

Вероисповедание: позиционирует себя как православный христианин.